Вопреки отторжению: жизнь и миссия гения «из подвала»

Преданность профессии на одной чаше весов и постоянное преодоление на другой – «отец» мировой трансплантологии Владимир Демихов всегда работал в таких условиях.

Биография одного из основоположников трансплантологии Владимира Демихова лишний раз подтверждает истину: чем масштабнее личность и ярче талант – тем труднее судьба. Он посвятил себя пересадке органов и популяризации этой деятельности. Его эксперименты становились мировыми научными сенсациями и положили начало многим уникальным операциям и направлениям в медицине.

На стажировку к Демихову ехали зарубежные коллеги, о нем писали иностранные СМИ, но на Родине в те годы ученый встречал непонимание и даже сопротивление. Работа строилась на преодолении. Лаборатория в подвале – и ту не раз пытались закрыть, самодельное оборудование (чего только не приходилось приспосабливать, даже старые пылесосы), препятствия с защитой диссертации, запрет ездить за границу на научные мероприятия… Но жизнь все расставила по своим местам. Жаль только, что это не случилось чуть раньше.

22 ноября исполнился 21 год со дня ухода из жизни великого ученого-экспериментатора. В преддверии этой даты о его жизненном и профессиональном пути нам рассказала дочь Ольга Демихова – заслуженный врач РФ, доктор медицинских наук, профессор, советник директора Центрального НИИ туберкулеза.

Фундамент будущих научных сенсаций

Владимир Демихов родился в донской казачьей станице в крестьянской семье. Его отец Петр Яковлевич пропал без вести, и мама Доменика Александровна осталась одна с тремя детьми: старшему сыну Славе было шесть лет, Володе – три, а младшая Юля и вовсе недавно появилась на свет.

– Бабушка была способным человеком, например, могла сама часы разобрать и собрать. Ей всегда хотелось учиться, но жизнь сложилась так, что она окончила только четыре класса. Зато своих детей нацеливала на получение высшего образования и помогла это осуществить – во время учебы посылала им деньги. Бабушка была портнихой и зарабатывала, обшивая всю станицу, – рассказывает Ольга Демихова.

Владимир Демихов окончил школу фабрично-заводского ученичества, потом поступил на медицинский факультет Воронежского университета. И там произошла встреча, круто изменившая его путь. На студенческую конференцию приехал Сергей Сергеевич Брюхоненко – видный ученый, создавший первый в мире аппарат искусственного кровообращения. Он обратил внимание на талантливого студента Демихова, выступавшего с докладом – серьезной фундаментальной работой – и посоветовал ему перевестись в Московский университет, предложив свою помощь.

Так Владимир Петрович оказался в Москве, на биологическом факультете МГУ. Уже тогда всерьез задумывался о пересадке органов. Во время учебы сделал металлическое сердце, которое подшил кошке. Оно работало несколько часов.

Университет Демихов окончил с красным дипломом и ушел в армию. Было это в августе 1940 года, так что на его плечи выпала сначала финская война, а потом Великая Отечественная. Он был патологоанатомом – и всегда на передовой.

– Папе приходилось вскрывать тех, кто умирал во время операций или в госпиталях, чтобы определить причину смерти. Это дало большую хирургическую практику, но и наложило свой отпечаток на личность. О том, насколько страшным оказался тот период, можно судить по двум сохранившимся снимкам из семейного альбома. На фотографии, которая сделана в начале службы, совсем мальчишка, а на второй, через год, – повидавший многое мужчина, – рассказывает Ольга Владимировна.

Владимир Демихов дошел до Берлина, был в Маньчжурии. Среди его наград есть медаль «За отвагу» и медаль «За победу над Японией».

После войны он вернулся к своим планам. Был уверен, что его идеи принесут большую пользу человечеству. Ему помогали ветеринар Владимир Михайлович Горяйнов, работавший с ним всю жизнь, и университетский друг Арон Евсеевич Гурвич, ставший в дальнейшем знаменитым ученым-иммунологом.

Вскоре после демобилизации Владимир Петрович сделал первую в мире трансплантацию сердечно-легочного комплекса собаке. Следующими этапами стали пересадка в грудную клетку собаки изолированных сердца и легкого, а затем пересадка печени собаке. Первым в мире он разработал и по своей методике провел на собаке маммарно-коронарное шунтирование: подвел к сердцу от аорты здоровый сосуд в обход поврежденного. Эта собака по кличке Дамка жила семь лет. В клинике такую операцию впервые в мире осуществил российский хирург профессор Василий Колесов.

Свои основные открытия – фундамент для будущих научных сенсаций – он совершил в 1946–50 годы, когда был молод и пребывал в состоянии душевного подъема. Как раз тогда, в 46-м, он познакомился с будущей женой Лией Николаевной.

– Родители встретились в метро: мама поднималась на эскалаторе, он спускался. Увидел ее издали и подумал: «Девушка даже не знает, что сейчас ей навстречу едет будущий муж». Быстро развернулся и догнал ее, – делится Ольга Демихова. – Мама была воспитана в строгих правилах и сначала не хотела давать телефон, но папа проявил настойчивость. Она все-таки продиктовала номер, но потребовала не записывать, а запомнить. Папа позвонил раз, другой, третий. И бабушка сказала маме: «Давай все же его пригласим».

В том же 1946-м они поженились. Дочь вспоминает, что родителей связывала большая любовь. Лия Николаевна была супругу верным другом и соратником. Она по профессии инженер-теплотехник, но прекрасно разбиралась в делах мужа и всегда верила в него. И конечно, на ней держался дом. Что-то починить, лампочку ввернуть, покупки сделать – все сама, этим Демихов никогда не занимался. Ольга Владимировна подчеркивает, что жизнь у родителей была очень трудная и выдержать ее без сильных чувств и понимания, наверное, оказалось бы невозможно.

Два сердца Гришки

С 1947-го по 1955 год Демихов работал в Институте экспериментальной и клинической хирургии. Именно там в 1954-м состоялась его знаменитая операция, во время которой он пересадил голову щенка на шею взрослой немецкой овчарки. Он соединил кровеносные сосуды, создав общий круг кровообращения. Кадры, как обе головы собаки одновременно лакали молоко из миски, лаяли, стали достоянием общественности благодаря кинохронике.

– Папу упрекали, что делать двухголовую собаку – бесполезная глупость. А он объяснял, что тем самым доказал: даже такой сложный орган, как мозг, голова животного, может полноценно функционировать, будучи пересаженной на другой организм, – рассказывает Ольга Владимировна.

Эксперименты на грани фантастики он продолжил и в Московском медицинском институте имени Сеченова, где работал с 1956-го по 1960 год. Тогда он стал известен на весь мир. В 1958-м по инициативе профессора Кокколиса Академия наук ГДР пригласила его в Восточную Германию, где он прочитал лекции и провел показательные операции в Берлине и Лейпциге. Сделанные там снимки облетели весь мир. А в следующем году в составе делегации он отправился в ФРГ.

– Нашим соседом по лестничной площадке был одаренный инженер Василий Федотович Гудов, который изобрел первый в мире сосудосшивающий аппарат. Папа ему помогал, эту конструкцию они фактически делали вместе, без конца бегали друг к другу… В итоге Василий Федотович получил за это изобретение государственную награду, а прибор стал известен во всем мире. Но этот аппарат был сложен и неудобен в эксплуатации – и папа тоже это признавал, но он был единственным, кто мог с ним работать в то время. И его пригласили на медицинский конгресс в Мюнхен для демонстрации этого аппарата, – вспоминает наша собеседница. – Поскольку папины эксперименты были известны на весь мир, в Германии его заодно попросили показать операции по пересадке головы и сердца собакам. Он согласился, несмотря на запрет руководителя делегации. Сделал ряд операций, и это был настоящий триумф. После чего его сразу же депортировали, обвинив в том, что он раскрывает секреты отечественной медицины: люди в штатском увезли в посольство, а потом и в аэропорт… От более серьезных последствий спасло то, что за папу вступились члены делегации, которые видели все происходящее своими глазами. В стране уже наступила «оттепель», его не стали наказывать, но он стал невыездным на долгие 30 лет. В мире бурно развивалась трансплантология, папу приглашали на все конгрессы, но он поехать не мог, не разрешали.

И тем не менее в 1962 году о Демихове вновь услышал весь мир. Уже работая в институте имени Склифосовского, он пересадил второе сердце собаке Гришке.

– Гришка прожил с двумя сердцами около 150 дней. Он обитал в лаборатории, бегал по территории института и стал настоящей знаменитостью. Он мог бы жить и дальше, но произошла трагическая история. Рассказывали, что пьяный плотник через окно полез в лабораторию искать спирт. Гришка стал защищать свою территорию, и тот его убил – ударил чем-то тяжелым по голове. Папа после этого долгое время возил собак домой, потому что боялся оставлять, – говорит Ольга Демихова.

В операционную к ученому постоянно приезжали зарубежные коллеги – посмотреть и постажироваться… Дважды у него был Кристиан Барнард – знаменитый кардиохирург и трансплантолог, который первым в мире в 1967 году в ЮАР пересадил сердце от человека человеку. Владимира Петровича он считал одним из своих учителей и признавался в интервью, что впервые понял реальность пересадки органов, когда увидел двухголовую собаку Демихова.

Для спасения жизни

И если на Западе экспериментам Демихова отдавали должное, то на Родине относились неоднозначно. Были недоброжелатели, которые старались дискредитировать его деятельность, интриговали, призывали свернуть это направление… Их усилия частично приносили плоды: работал ученый всегда в сложных условиях – в институте Сеченова его лаборатория располагалась в мало приспособленном старом здании, а в «Склифе» – в небольшом сыром подвале. И даже это требовало принципиальной позиции и определенного мужества со стороны руководства. А переходы Владимира Петровича из института в институт были вызваны гонениями: менялся начальник, осознававший значимость пересадки органов, и начинались проблемы.

Демихов считал важным преодолеть это непонимание и стал лектором общества «Знание». Ездил по стране и читал лекции о трансплантологии, рассказывал о том, что если внедрить его экспериментальные методики трансплантации жизненно важных органов в клиническую практику, то это спасет миллионы жизней. Он как мог популяризировал эту идею.

Непросто далась и защита диссертации. Медицинские организации отказывались ее принимать, поскольку Демихов биолог. И Арон Гурвич пробил, чтобы Владимир Петрович защищался на кафедре в МГУ, который они оба блестяще окончили.

– Я присутствовала на защите, мне тогда было уже 16 лет. Оппонентами стали Арон Евсеевич и еще хирург – профессор Павел Осипович Андросов. Зал был переполнен, пришли какие-то люди, выкрикивавшие с мест что-то о шарлатанстве и другие оскорбительные лозунги. Тем не менее ученый совет МГУ единогласно проголосовал за присуждение кандидатской степени, вся эта вакханалия никак не повлияла. Более того, сразу же было принято решение голосовать повторно, и с учетом новаторства работы папе присудили звание «доктор биологических наук», – рассказывает дочь ученого.

Медицина всегда драматична

Преданность профессии и уверенность в том, что делаешь, – на одной чаше весов и постоянное преодоление, непонимание, даже травля – на другой… Всю жизнь Демихов работал именно в таких условиях. Как же он переживал профессио­нальные неудачи?

– Когда собаки умирали – анализировал, думал, испытывал другие подходы и схемы пересадок. Он был самоуглублен, молчал, терпел, но воспринимал тяжело. Когда его депортировали из Германии после показательных операций, обвинив в том, что разглашает секреты отечественной медицины, и закрыли выезд за границу – переживал. У него было нервное истощение. Даже кричал во сне по ночам – до сих пор помню, мы тогда в двенадцатиметровой комнате жили, у него была ниша за занавесочкой, – рассказывает Ольга Демихова.

Спасало и мотивировало идти дальше близкое окружение, поддержка среди своих. И не только дома, где он всегда жил в любви и понимании. У Демихова был двоюродный брат – генерал Сергей Матвеевич Штеменко. И этот абсолютно далекий от медицины человек понимал, что Владимир Петрович делает важное дело, приезжал к нему на операции. А еще друзья и коллеги, которые в него безо­говорочно верили. Прежде всего, конечно, упоминавшиеся уже Арон Евсеевич Гурвич и Владимир Михайлович Горяйнов.

Демихова очень поддержал Александр Васильевич Вишневский, первый директор Института экспериментальной и клинической хирургии. Он создал для него – фронтового патоморфолога без ученых степеней – первую в мире лабораторию по пересадке органов. А потом отказался уволить по требованию недовольных экспериментами высоких инстанций – понимал значимость работы. И лишь после его смерти Демихову пришлось искать новое «пристанище».

Большую роль сыграли и руководители института имени Склифосовского Михаил Тарасов и Борис Комаров. Помогал профессор-хирург Павел Андросов, увлеченный идеей пересадок. Павел Осипович приходил к Владимиру Петровичу на операции. Потом вместе они ходатайствовали перед ЦК и Минздравом о том, что в институте Склифосовского готовы к пересадке сердца человеку – Андросов хотел за это взяться. Но им не разрешили.

Путь Демихова полон препятствий и преодоления, но в этом смысле не уникален. Медицина всегда драматична, и у новаторства, искреннего горения своим делом всегда высокая цена. Судьбы многих людей из окружения Демихова – тому подтверждение. Например, выдающегося кардиохирурга Владимира Бураковского, почти три десятка лет возглавлявшего Институт сердечно-сосудистой хирургии им. А. Н. Бакулева.

– Бураковский – папин ровесник, и они были дружны. Как-то он приехал к нему после смерти ребенка – он же детей оперировал. И плакал. Большой красивый мужчина со слезами на глазах… Бураковский папе говорил: «Я даже не смотрю детей до операции». Все делали анестезиологи, закрывали, и он приходил только потом, чтобы видеть лишь операционное поле, – и работал. Чтобы с холодным умом подходить. Чтобы не стоял этот детский образ перед глазами. И все равно гибель каждого ребенка становилась для него страшнейшей трагедией. У Бураковского было несколько инфарктов. Это тяжелая профессия, – говорит Ольга Демихова. – Помню, когда я уже работала в этом институте и была ученым секретарем, присутствовала на сессии Академии медицинских наук. Там ругали Бураковского за то, что он, будучи председателем какой-то комиссии, проверял папину лабораторию и дал положительное заключение. Причем это в 80-е годы, когда папа уже был старый и все везде состоялось… Бураковского там ругали – не звучало прямо, что за положительный отзыв, а за все на свете. А он сидел такой – большой мужчина, маститый академик – слушал и даже ничего не говорил в ответ. Спустя годы Бураковский и Лео Антонович Бокерия издали монографию «Пересадка сердца», которая была посвящена в том числе и папиным работам.

Мы – счастливые люди

Владимир Демихов руководил лабораторией по трансплантации жизненно важных органов и тканей в институте имени Склифосовского до 1986 года, разрабатывая вместе с единомышленниками методы пересадки органов. На пенсию ушел в 70 лет.

– Папа не хотел, мы с мамой настояли. У него начались проблемы со здоровьем, и он переживал, что не может оперировать. Была дача, участок, и мы по-женски решили, что дома ему будет хорошо, – рассказывает дочь ученого. – Это оказалось ужасно! Невыносимо было видеть, как он страдал. И самое главное, все это молча, все в себе… Днями ходил по улицам, похудел килограмм на двадцать. В свое время папа говорил: «На пенсии буду читать, у меня столько непрочитанного». Он, конечно, читал, но это нисколько не замещало работу. Потом как-то смирился, года через три только отпустило…

Парадокс в том, что многие новации, ставшие основой развития трансплантологии, зарождались именно в СССР, но долгие годы в нашей стране это направление медицины находилось в стагнации и даже в опале. Тогда как на Западе пересадка органов развивалась семимильными шагами.

– Вы знаете, мы сейчас догнали. Я так рада за нашу отечественную трансплантологию! За последние лет десять произошел колоссальный рывок. Разработано законодательство, регулирующее эту отрасль медицины, проводятся уникальные операции, которые в других странах даже еще не делают, пересадкой органов занимаются в регионах. Видимо, время пришло, ситуация созрела. Но здесь и огромная роль главного трансплантолога России, директора Центра трансплантологии имени Шумакова Сергея Владимировича Готье, он как-то сумел все это «пробить», – отмечает Ольга Демихова. – Конечно, это очень сложно, но необходимо. Сколько жизней благодаря этому спасено! Помню, однажды лежала в кардиологическом отделении, и там были пациентки – женщины с пересаженными сердцами, совсем молодые – 25-30 лет. И две из них родили детей уже после трансплантации.

Владимир Демихов до этого триумфа отечественной трансплантологии не дожил, его не стало 22 ноября 1998 года. И тем не менее закат его жизни ознаменовался рядом наград. В 1988-м, спустя год после того как профессор Василий Колесов осуществил в клинике операцию маммарно-коронарного шунтирования, Владимир Петрович в составе группы хирургов получил Государственную премию за внедрение в практику операции по шунтированию сердца. В 1997 году ему вручили орден «За заслуги перед Отечеством» III степени. В 1998-м
вместе с коллегами Владимир Демихов стал лауреатом Государственной премии РФ «За разработку проблемы пересадки сердца».

Несмотря на все трудности и несправедливости, с которыми сталкивался, он считал, что прожил счастливую жизнь, так как увидел осуществление своих идей и экспериментальных разработок в клинике, стал свидетелем спасения жизни ранее безнадежно больных людей. Ольга Демихова вспоминает разговор отца с Ароном Гурвичем, состоявшийся, когда оба ученых уже оказались на пенсии.

– Им обоим было за семьдесят, – делится Ольга Владимировна. – «А ты знаешь, Володя, ведь мы с тобой счастливые люди. Мы прошли всю войну, и нас не убили, мы жили в такие времена и не сидели в сталинских лагерях, всю жизнь занимались любимым делом и многого добились, у нас дети, внуки», – сказал тогда Арон Евсеевич. Папа ответил: «Конечно». Он искренне любил свое дело. И когда я решила стать врачом – не просто поддержал, другой выбор для него был неприемлем. Дальше медицинская династия пока не продолжилась, но кто знает, все может быть: у меня четыре внучки, и младшая – ей шесть лет – говорит, что будет доктором…

Наталья СЕНЧУКОВА.
Фотографии из семейного архива, предоставлены Ольгой ДЕМИХОВОЙ